В преддверии церемонии Social Impact Awards 2025, проводимого фондом Kazakhstan Growth Forum (KGF), KGF Journal встретился с Ксенией Верба, Director of Global Impact Programs, inDrive. Ксения имеет непосредственное отношение к Social Impact Awards, поскольку является членом Экспертного жюри конкурса «Лучший социальный проект 2025». В интервью мы затронули важные вопросы развития гражданского сектора:
— Ксения, какие приоритеты в области устойчивого развития вы считаете наиболее актуальными для казахстанского общества?
— Спасибо за этот важный вопрос. Если говорить о текущей ситуации в Казахстане, то ключевые вызовы действительно находятся на стыке образования и здравоохранения. Однако я хотела бы особо выделить сферу культуры и креативных индустрий — это направление пока получает недостаточно внимания, хотя именно оно способно стать значимым драйвером социального развития страны в будущем.
— Как на эту повестку влияет растущая популярность ESG-стандартов и их взаимосвязь с 17 целями устойчивого развития ООН?
— Мы наблюдаем важную трансформацию — компании становятся более осознанными, и социальный вклад постепенно становится частью их ДНК. Я работаю в международной компании и ранее также имела опыт в аналогичных организациях. Нас объединяет стремление создавать синергию между бизнесом, который видит в устойчивом развитии не просто соответствие стандартам или метрики для отчетности, а настоящую миссию.
Для таких компаний это не вопрос социальной ответственности или обязательств — это искреннее желание строить то будущее, в котором им самим хотелось бы жить.
— Благодарим вас за участие в работе жюри Social Impact Awards. Какие тенденции вы отметили при оценке заявок — что можно назвать их сильными сторонами, а какие аспекты требуют большего внимания со стороны НКО?
— Для меня это уже третий год в составе жюри, и я с радостью отмечаю устойчивую положительную динамику. Уровень заявок растет из года в год. Если в первый год мы получили чуть более 100 заявок — в основном от организаций, уже известных на рынке, — то в прошлом и этом году я увидела множество новых команд с впечатляющими проектами. Это говорит о том, что даже на компактном рынке Казахстана продолжает зарождаться качественная социальная инициатива.
Если говорить о зонах роста, то здесь я бы выделила несколько ключевых моментов, по которым мы могли бы давать организациям обратную связь.
Первое — это стратегическое видение. Нам бы хотелось видеть меньше «проектов ради проектов» — разовых инициатив без долгосрочного эффекта. Важно выстраивать деятельность, которая принесет устойчивые изменения.
Второе — необходимость синергии с бизнесом. Социальные проекты не должны существовать в изоляции. Им критически важно перенимать лучшие корпоративные практики, интегрировать их в свою работу — только так можно достичь настоящего масштаба и эффективности.
Третье — развитие образовательной экосистемы. В Казахстане до сих пор не хватает специализированных программ для НКО-сектора. Хотя уже появляются отдельные магистратуры и MBA с фокусом на социальное воздействие, нам еще есть куда расти. На Западе, к примеру, можно получить глубокое импакт-образование и стать высококвалифицированным экспертом в филантропии — к этому стоит стремиться и нам.
И наконец — устойчивость. Нам важно видеть, как проекты не только решают локальные задачи, но и выстраивают партнерства, масштабируются, создают коллаборации с другими фондами и компаниями.
И здесь ваша премия — прекрасный пример системного подхода. Вы даете организациям возможность направлять средства на развитие институционального потенциала: привлекать экспертов, обновлять технику, расширять географию программ. Это именно те статьи расходов, на которые традиционно сложно найти финансирование, ведь доноры часто хотят поддержать только «прямые активности», а не операционные нужды.
Кроме того, вы создаете ту самую среду для синергии между бизнесом, властью и обществом. Участие восьми меценатов в Social Impact Awards — это показатель того, как можно объединить разных игроков вокруг общих ценностей. Вам удалось собрать людей, которые действуют не для «галочки», а из искренней вовлеченности в социальные изменения. Это сложная, но крайне важная задача — и вы с ней справляетесь.
— Вы отметили, что качество проектов растет. А какие тематические направления, на ваш взгляд, все еще остаются недостаточно охваченными или проработанными?
— Как член жюри я обратила внимание на сферу культуры и искусства. К сожалению, здесь по-прежнему много разовых инициатив. Гораздо ценнее были бы проекты, в которых изначально заложен механизм продолжения, устойчивости и потенциал для масштабирования. Конечно, это сложная задача — создать не просто событие, а долгосрочную программу, но именно к этому стоит стремиться.
Кроме того, в таких сильных сферах, как образование, здравоохранение и инклюзия, проектам часто не хватает глубины межсекторного взаимодействия. Хотелось бы видеть больше свидетельств того, что авторы проектов изучали опыт коллег, вступали в партнерства, перенимали лучшие практики. Многие работают точечно, в своей узкой теме, но именно синергия и коллаборация — ключ к настоящей устойчивости и широкому вкладу. Этот системный подход, к сожалению, мы в большинстве заявок и не увидели.
— Социальные активисты — это та самая «третья сила», жизненно важная для развития общества. В нашем аккаунте женщина написала, что вынуждена закрыть свою организацию, так как не смогла найти спонсоров. То есть, с одной стороны, мы хотим, чтобы таких людей было больше, с другой — понимаем, насколько им трудно. Как вы оцениваете текущую ситуацию с мотивацией и поддержкой социальных предпринимателей?
— Это действительно колоссальная боль, и она упирается в системную проблему фандрайзинга. Пути поиска финансирования, как правило, таковы:
Первый — обращение к крупным корпорациям. Однако у них, как правило, есть утвержденные годовые бюджеты и собственные стратегические приоритеты. Если ваш проект не вписывается в их повестку или вы обратились не в рамках бюджетного цикла, шансы на успех резко снижаются.
Второй путь — разовые пожертвования. Но здесь встают вопросы прозрачности, а главное — такой формат не обеспечивает стабильности. Мне импонирует модель организации КОМУНИТИ / КОМУНИТИ ПЛЮС, которая помогает школам и библиотекам. Они стремятся создать пул из 500 постоянных благотворителей, жертвующих символическую сумму ежемесячно. Это гораздо более устойчивая модель, чем разовые акции, хотя на сегодня у них лишь около 50 таких жертвователей.
Третий вариант — прямые обращения к частным лицам и предпринимателям. Это самый долгий и трудозатратный путь. Процесс построения «мостика доверия» может занимать до полугода встреч, переговоров и совместных мероприятий, при этом никто не гарантирует положительного результата. В фандрайзинге есть своя формула: чтобы получить одно «да», нужно услышать девяносто девять «нет».
И, наконец, четвертая проблема — отсутствие системного образования в этой сфере. На рынке крайне мало профессиональных фандрайзеров. Чаще эту роль выполняют люди, прошедшие школу на собственном опыте в НКО или корпоративных фондах. Мне, как и многим, пришлось пройти этот путь самой.
Возникает вопрос: а не являются ли в таком случае ключевыми для фандрайзера навыки продаж и маркетинга? Возможно, именно этот профессиональный взгляд и нехватка специальных знаний — то, что мешает многим перспективным проектам найти надежную опору.
— То есть можно сказать, что вся эта сфера нуждается в профессиональной институционализации — в появлении подготовленных менеджеров и специализированного образования?
— Совершенно верно. Речь идет о глубокой институционализации, которая начинается с качественного стратегического планирования. Нужно ясно видеть образ будущего, к которому вы стремитесь, и понимать, как ваша организация может повлиять на его достижение. Например, если вы работаете над развитием сельского образования, вы должны представлять, как оно будет выглядеть к 2030 году: какие вызовы возникнут, какие проблемы потребуют решения уже сегодня. Это вопрос стратегического видения и смелости этот образ будущего сформировать.
Второй ключевой аспект — это развитие компетенций через обучение. И третий — поиск баланса между эффективностью и устойчивостью проектов, включая грамотное измерение их воздействия.
В нашей компании, к примеру, есть отдельное направление по оценке социального эффекта — измерение воздействия. Мы разрабатываем методики, позволяющие оценить реальное влияние наших инициатив. Возьмем, к примеру, кинофестиваль, где мы показываем фильмы с социально-преобразующим потенциалом. Как измерить, что фильм действительно дошел до зрителя и повлиял на его установки или поведение? Например, заставил задуматься о проблеме домашнего насилия или даже изменить свое отношение к ней?
Это особенно сложно, когда речь идет о долгосрочных, тонких изменениях, которые не всегда можно выразить в цифрах. Здесь требуется сочетание количественных и качественных методов оценки, что характерно для большинства социальных, экономических и экологических проектов.
— Получается, недостаточно иметь благие намерения — нужно быть готовым к серьезным вопросам от бизнеса и корпоративных фондов: какая у вас стратегия, готовы ли масштабироваться, как будете делать маркетинг и так далее?
— Вы назвали все ключевые моменты. Действительно, будьте готовы к вопросам о стратегии, системных подходах к реализации, измеримости результатов и маркетинговой составляющей. Все начинается с силы вашей идеи, но не менее важна команда: разделяет ли она ваши ценности, горит ли проектом? Также ключевой вопрос — продуманность реализации. Важно, чтобы путь к цели был экологичным не только в прямом, но и в широком смысле — с учетом этических и социальных последствий. Казалось бы, это должно быть неотъемлемое качество социальных проектов, но, к сожалению, на практике мы видим разное.
— Спасибо большое!
